Спускаясь в подвал, я даже представить себе не могла, чем это окончится. Казалось бы, что сложного – спуститься в погреб да достать пару банок с консервацией, минута дела. Именно поэтому я, даже зная, как там холодно, и не подумала переодеваться – спустилась вниз по лестнице в легоньком платье, очень комфортном для лета и открывавшем мои ноги – все еще стройные и привлекательные, что я не раз замечала по реакции соседа Ваньки.
Я точно помнила, что нужный мне яблочный компот стоял на средней полке, но за рядами банок, ближе к стене. В спешке я решила не разбирать стройные ряды, а протиснуться между металлическими крышками и верхней полкой. Нужные банки-то я нашла, но при попытке вылезть оказалось, что рюши на платье зацепились за соседние бутыли, и выбраться, не обвалив всю полку, не получилось бы. Под угрозой оказались и консервы, и сама я, ведь посуда падала бы мне на ноги.
В своем незавидном положении – стоя раком в холодном погребе в легком коротком платьице – я не придумала ничего лучше, чем кричать и звать на помощь. На улице как раз колол дрова мой сын – единственная моя гордость. Он у меня настоящий мужчина, и маму в беде, конечно, не оставит – все бросит и тут же прибежит.
Кричать мне пришлось довольно долго, пока в перерыве между криками, решив вдохнуть, я вдруг не поняла, что слышу в подвале еще чье-то дыхание. Он стоял позади меня и ничего не говорил. Я спросила: «Это ты, Миш? Почему же ты медлишь? Мне нужна твоя помощь!» Он усмехнулся и спросил в ответ: «Как мужчины?» Я, растя сына без отца, постоянно вторила ему, что мальчик должен вырасти настоящим мужчиной, потому не придала значения его словам и ответила: «Да».
Тогда он подошел ко мне, и я внезапно почувствовала, что он засунул руку под платье и гладит мою задницу. Вихрь мыслей пронесся в моей голове в этот момент. Это же сын, так нельзя! Но при этом он у меня вырос настоящим красавцем, а я, залетев в свои 18 и оставшись одна, так и не смогла найти мужчину, который принял бы меня с ребенком, хотя все говорили, что я до сих пор ничего. С ужасом я поняла, что не вся моя сущность протестует. Часть ее как раз хочет быть отжаренной, грубо – так, чтобы компенсировать почти двадцать лет простоя.
Заметив, что я не сопротивляюсь, мой мальчик обнаглел и стал тереться о меня. Даже через его плотные джинсы я чувствовала, как вздыбился его штырь – с девками в нашей глуши совсем беда, вряд ли у него когда-либо была подружка. В этот момент мне окончательно сорвало крышу, и я стала тереться о него в ответ. Зябь, явственно ощущаемая в холодном погребе, пропала как-то сама собой.
Миша перестал о меня тереться, и я почувствовала, что он шарит руками под платьем. Нашарив белье, он стащил его с меня и задрал платье повыше. Моя задница мгновенно покрылась гусиной кожей, но он сразу же приложил к ней нечто теплое, нечто давно забытое, продолговатое и такое знакомое, от чего мое сердце на миг остановилось, а затем забилось вдвое быстрее. Я явственно почувствовала, что у меня течет по ногам, и стала провоцировать его действовать активнее, натирая его член своей задницей вверх и вниз.
Охнув, он на миг отстранился, а уже через секунду вошел в меня – резко, без какой-либо разведки. Моя киска к тому моменту промокла насквозь, но мужчины у меня не было половину жизни, потому стенки влагалища отозвались болью. Я сцепила зубы, чтобы не закричать, и постаралась расслабиться. Это помогло – после нескольких фрикций смазки стало еще больше, и моя вагина все же впустила Мишу.
Член Миши оказался толстым и растягивал меня нахально и грубо. Мне было наплевать – все мысли исчезли из моей головы, я в этот момент была абсолютно счастлива. Из-за длительного отсутствия секса, неожиданности и дерзкого молодецкого напора я кончила почти сразу. Мой сынок, для которого это наверняка был первый раз, продержался немногим дольше. Почувствовав, что его член стремительно увеличивается в размерах, а по телу мальчика побежали конвульсии, я только и успела прошептать: «Не в меня, Миш, только не в меня!» Едва успев подумать о том, какие слухи поползли бы по нашей маленькой деревне, если я снова забеременею, я почувствовала на своей спине теплые брызги.
Банки он разобрал быстро, ни слова не говоря, и почти сразу ушел, не дав даже взглянуть на него. Мне очень понравилось, но ощущение осталось очень неловкое. Прошло уже два дня с тех пор, как это случилось, а мы практически не разговариваем, и оба стараемся не задерживаться в одной комнате друг с другом. Но я краем глаза вижу, что он наблюдает за мной – особенно если думает, что я не знаю о его присутствии. Я же каждый раз, собираясь выполнять какую-либо работу, в процессе которой придется наклоняться, как бы невзначай надеваю все то же платье, подарившее мне столь незабываемые впечатления…